Zimraphel

ОБРЕТАЯ МУЖЕСТВО

   Часть III

  ыстрее, идите одной группой. Нет, оставь свои сокровища, только пища и вода. Не спорь со мной, женщина! Времени нет! 

Туор гнал всех к входу в туннель, хотя Глорфинделю казалось, что он скорее толкал их. У человека совсем не осталось терпения, он кричал на медливших и вырывал ценности из рук тех, кто отказывался их отдавать. Смерть Эктелиона и предательство Маэглина, тяжко давили на него, и эта ноша не добавляла сладости его словам.

Идриль вместе с Воронвэ он послал вперед; Эарендила отправили в проход часами раньше, и больше о нем ничего не было известно. Ушли и другие, отставшие, которых Идриль нашла блуждающим по улицами прежде, чем  Туор и следовавшие за ним встретили ее на высокой Гар Айнион, Площади Богов. Глорфиндель заметил, что на ней была кольчуга, а на лице и одеянии кровь, но не ее. 

Снова пришла ночь, сумерки, запятнанные дымом и освещенные пламенем. Они пробились с Королевской Площади, а воины Короля и из Дома Фонтана, отказавшиеся уходить,  мечами и стрелками прикрывали их отступление, а когда оружие уже не могло помочь - своими телами, закрыв путь за ними горами трупов. Urulóki протискивались по улицам, опаляя дороги и топча тела павших. 

Кагда они бежали, Глорфиндель видел, как многие воины оглядывались назад на Башню Короля, где заперся Тургон. Сам он получил приказ от Туора и подавил свое горе на столько, что кричал им не смотреть и думать о дороге впереди. Но все равно многие из Дома Золотого Цветка погибли на Дороге Процессий.

Скольких мы спасли? - думал он.

Он давно перестал считать, но, кажется, их было несколько сотен. Возможно тысяча, но все же когда он увидел трупы дев и детей на улицах и вспомнил убитых воинов, число спасенных стало казаться совсем небольшим. Большинство уже вошло в туннель, и Галдор и Эгламот увели своих воинов вниз, чтобы охранять их; поток беглецов начал ослабевать, но Туор все равно оставался у входа, толкая их вперед.

В полуночном  небе внезапно расцвели языки пламени; полсекунды спустя грохот отдаленного взрыва сотряс южную стену. Те, кто не видел этого, повернулись на звук, задохнувшись от ужаса, прикрывая рты ладонями, когда верхушка Башни Короля обрушилась вниз. Земля задрожала от удара, и на мгновение  шум заглушил крики ужаса.

Все кончено, - подумал Глорфиндель, и его сердце затрепетало. - Тургон мертв. По крайней мере, Идриль не видела обрушения башни, и возможно уже была достаточно далеко и не слышала взрыв и не почувствовала сотрясение.

Туор в последний раз в отчаянии посмотрел вокруг и нырнул в проход. Глорфиндель и его воины должны были защищать тыл, и надежно засыпать туннель за собой.

Последние сорок или пятьдесят уцелевших, прошли друг за другом и вслед за Туор в туннель, некоторые с факелами и лампами, развешанными для празднества. Глорфиндель торопил их, оглядывая улицу, ища других отставших,  которые могли подоспеть в последнюю минуту (несомненно, в городе еще оставались живые, попавшие там в ловушку), прежде чем отвести своих воинов к началу туннеля. Туор отдал ему под начало все кто остался из Домов Ласточки и Арфы, потому что выживших из Дома Золотого Цветка было слишком мало и они бы не устояли, дойди дело до схватки.

Ондолло, его нижняя губа рассечена и почернела от запекшейся крови, поднял факел выше, светя воинам, отбросившим оружие и взявшим долота и кирки, оставленные у входа каменщиками. Используя обломки, залетевшие с улицы, они начали закладывать дверь, сверху от усиленных толщей скалы приглушенных сотрясений, сыпалась каменная пыль; воины задыхались, кашлял, но продолжали работать. Когда стены и улицы, под которыми шел туннель, обрушаться, проход будет закрыт, как и все пути к спасению  для оставшихся за развалинами. Быстрее, - думал Глорфиндель. Факел дрожал в руке Ондолло; на окровавленных губах то же. Быстрее.

Туннель не был особенно широк или высок, а вход в него и того меньше, так что широкоплечему эльфийскому воину приходилось наклоняться, чтобы войти. Четверо лучников лихорадочно нагромождали камни и мешки с песком ничем не скрепляя их между собой; если бы их было больше, работа пошла бы быстрее, но места было слишком мало. Когда завал достиг до верха входа, Глорфиндель  отозвал лучников и по одному послал их вперед в туннель, напоминая вести себя, как наказывала Идриль: не паниковать и, поскольку проход был узок, не пытаться обогнать идущих впереди.

Тонкая, стальная дымка заполняла проход; воздух был горячий и спертый. Путь слегка опускался вниз, но когда он снова стал ровным, они все еще были около городских улиц. Слишком близко, - подумал Глорфиндель - стены и свод над ними постоянно грохотали, и казалась крепкие деревянные балки, подпиравшие проход, едва держались. Иногда сильный толчок обрушивал вниз облака пыли или камешки; город над ними рушился, здания падали под напором жара и пламени, и от безостановочных ударов осадных машин.

Далеко впереди, Глорфиндель слышал приглушенные рыдания женщин и детей, иногда, когда дрожала земля, и воинов. Его воины задыхались в освещаемом факелом мраке, впервые понимая, как они не любят пещеры. Они не были наугримами, любящими вгрызаться в лишенную света землю; им нужно было чувствовать ветер и солнце, видеть звезды. 

Иди вперед, - сказал он себе, губы подхватили слова, пока они не превратились в безмолвное заклинание. - Один шаг, потом другой. Не останавливайся, не оглядывайся. Иди. -  Слова пульсировали в его голове подобно дрожащей земле, их ритм отгонял страх темноты, замкнутого пространства, давящего на него словно могильный камень.

Даже при свете факелов, они видели не дальше чем на фут, и не были готовы, когда натолкнулись на первые трупы. Одного из них, мужчину, перевернули те, кто прошел здесь раньше; Глорфиндель наклонился и попытался нащупать пульс, но тело было холодным и окоченевшим, он умер много часов назад. Возможно, его сердце не выдержало ужаса, потому что сам ужас мог принести смерть, особенно здесь, а потом, дальше по проходу был второй труп, и третий.

- Воздух  спертый, - прошептал Ондолло. - Посмотри на факел.

Пламя шипело, пожирая драгоценный воздух.

- Потуши его, - сказал Глорфиндель. - Пойдем на ощупь.

- Нет! – закричал какой-то лучник. Он попятился, словно хотел броситься бежать, но позади и перед ним стояли другие воины, он был в ловушке.

Глорфиндель стремительно пробрался к лучнику, всем телом прижал его к скале. Воин не перестал кричать и Глорфиндель поднял руку и ударил его по лицу так сильно, что пошла кровь.

- Ты замолчишь, - прошипел он. - Не пугай остальных.  Впереди женщины и дети, они могут услышать тебя.

Лучник, он был из Дома Дуилина, бился и задыхался. Глорфиндель еще раз ударил его о стену, придавив к его же луку.

- Не вынуждай меня убить тебя, что бы заставить замолчать.

Элберет, пожалуйста, не заставляй меня делать это. Пожалуйста, пожалуйста, молчи.

- Толко не свет, - прорыдал тот. - Пожалуйста, н-не свет.

- Он уже гаснет. Смотри, путь идет прямо. Я уже проходил этот туннель. Держись ближе к стене, и нащупывай дорогу. Если не остановишься, ты не потеряешься.

Ослабив хватку, Глорфиндель приказала ему держаться за кого-нибудь из своих спутников, если он боится отстать; видя страх в их глазах, следивших за шипящим факелом, тоже он приказал сделать остальным: держаться за другого или за стену. И тогда, прежде чем он сам потерял решимость, он приказал Ондолло потушить свет. Последними, что он увидел были двенадцать пар испуганных глаз, услышал - дюжину или больше всхлипов и стонов отчаяния, приветствовавших тьму.

Он прижался к стене, вытянув по ней руки нащупывал путь.

Налево, все время налево. Он шаркал ногами, ощупывая дорогу впереди, натыкаясь на трупы и переступая через них. Сколько же пыталось бежать этой дорогой и погибло от дыма или страха? Он глубоко вдохнул, подавляя панику. Нет, не думай сейчас о мертвых, иначе сам присоединяешься к ним. Ты должен идти. 

Было трудно. Воздух, и без того спертый и несвежий, вонял рвотой и мочой. Он пах страхом. Глорфиндель вдыхал неглубоко, стараясь сберечь воздух, иногда протягивал левую руку, чтобы сжать пальцы, вцепившиеся в его правую руку; он не знал, кто держался за него, но чувствовал как пальцы сжимались в ответ.

Через какое-то время грохот стал тише, превратился в слабый ропотом под камнем, и он понял, что они, должно быть, прошли под городскими стенами и Амон Гварет. Дорога выходит в долину Тумладен в лиге от стен. Теперь конец уже не далеко. По приказу Идриль он уже был в этом туннеле, пройдя его с каменщиком Финдионом от начала до конца. Мысленно он пытался представить дорогу: ближе к концу стены сужаются и свод становится ниже. Уже сейчас он чувствовал, как неровный камень царапал кончики пальцев и мозоли на ладонях, и, когда повернул голову налево, ему показалось, что воздух стал прохладнее. Но только когда он почувствовал как свод задел его голову, он понял, что они уже близко. Он по цепочке передал воинам не пугаться, когда стены сомкнуться вокруг них; у строителей просто не  было времени  закончить  работу.

- Свет, - пробормотал кто - то.

Он тоже его видел, водянистая полоска лунного света примерно в пятнадцать футах, теперь, когда он протиснулся вперед, уже в десяти. Воздух на его лице казался чистым и прохладным, влажным от вечернего тумана.

Мы прошли. Мы живы и мы на другой стороне.

Его члены дрожали от облегченья, но разум говорил, что ни он и другие Гондолиндрим еще не были в безопасности.

Туннель открывался в большое пересохшее русло реки; кустарник, который когда-то скрывал открытие, был вытоптан сотнями ног. Глорфиндель, споткнувшись, вышел на ночной воздух, а за спиной он услышал, как воины задыхались и рыдали от облегченья, один за другим появляясь из тьмы.

Итиль, обрамленная двумя зубчатыми пиками Экориата,  стояла низко над горизонтом, но до рассвета было еще несколько часов. В бывшем русле реки было темно; и хотя оно было наполнено людьми, нигде не горели ни факел, ни фонарь. Эгалмот, чьи часовые помогли отряду Глорфинделя спуститься из зева туннеля и, приветствуя, обняли их,  предупредили не зажигать свет, который мог выдать их присутствие врагу.

- Вы не наткнулись на ребенка в темноте, нет? - спросил Эгалмот.

- Нам попадалось много трупов, otorno. - Глорфиндель взял у воина Небесной Дуги чашу воды, и осушил ее. У воды был привкус глины и песка, но его пересохшее горло впитывало ее словно самое сладкое вино. - Мы шли в темноте и не видели всех.

Эгалмот был обеспокоен.

- Никто не видел Эарендила, - объяснил он.  - Даже теперь, Туор и Идриль ищут его среди выживших, но никто не видел его.

- Он все еще в туннеле?

- Я не знаю. Госпожа отослала его вперед много часов назад, но, когда мы пришли, его здесь не было. Она не хочет уходить, пока его не найдут, но Туор боится, что нас обнаружат, если мы слишком промедлим.

Уже сейчас, военачальники Домов Белого Крыла и Древа ходили среди спасшихся, приказывая приготовиться выступать.

Труден выбор Туора, такого я не пожелал бы никому. Глорфиндель кивнул, спотыкаясь, отошел от Эгалмота, ища место, чтобы сесть. Впереди у них был долгий переход из долины и через горы к  убежищу, к которому Туор и Идриль собирались отвести их, если и вправду осталось хоть какое-то место, которое можно было бы назвать убежищем.

Глорфиндель почувствовал как прохладная, влажная ткань коснулась его щеки. Тряпица которой Ондолло стер кровь с царапины оставленной орком, совсем не была чистой, но его прикосновенье было ласковым. Рука осторожно отвела волосы с его лица, пальцы распутывали пряди.

- Посмотри, Эрунамо, - пробормотал Ондолло, потянув узел. Глорфиндель вздрогнул, когда кожу на голове дернули, и  устало посмотрел на кусочек металла, мерцающей на ладони управителя Даже в лунном свете, он узнал золотую бусинку, сделанную в форме цветка. Проведя рукой по волосам, он нащупал еще бусинки, вплетенные в его спутанные косы. Праздник, Ондолло вплел золотые цветы в его волосы для праздника Тарнина Ауста, который пришел слишком рано вместе с огнем и кровью.

Еще не прошло и двух дней, а кажется, что все было очень давно. Плечи Глорфинделя опустились, когда он положил голову на плечо управителя.

- Эрунамо, pitya laurëlótënya , - тихо сказал Ондолло, - все в порядке.

- Да, - ответил Глорфиндель, хотя все было совсем не так, - но я измучен, а впереди еще долгий путь.

Среди выживших начались разногласия. Мысли многих, измученных и страшившихся бегства из долины Тумладен, обратились на юг, к Бад Утвен, которая всегда считалась дорогой к спасению.

Опасаясь, что предательство Маэглина проникло гораздо дальше стен Гондолина, и Туор и Идриль выступали против  этой дороги. Они пойдут на север через Кирит Торонат,  Орлиную Расселину, хотя этот путь вдвое длиннее и приведет их опасно близко к Ангбанду. Даже Эгалмот, соглашавшийся, что Бад Утвен следует избегать, сомневался в мудрости другого пути.

 - Дорога идет высоко и холодна даже летом, - говорил он, - и у нас нет еды для такого путешествия. - Уже сейчас еды и воды не хватало на всех. Дорога через Кирит Торонат будет холодной, голодной и безнадежной. Глорфиндель, молчавший, потому что он был самым молодым из капитанов и не считал, что ему есть что сказать, слушал споры и вспоминал долгое отступление после Нирнаэт Арноэдиат. Израненные, почти без пищи, воины падали замертво на дорогу; на последнем марше, когда они приблизились к Сокрытому Пути, ведущему к Семи Вратам, Тургон приказывал живым нести мертвых, чтобы враг не нашел никаких следов их прохода.

Но это не воины, - размышлял Глорфиндель. - Женщины и дети, больные и раненные. Они непривычны к голоду или холоду или усталости. Прямо перед собой он увидел двух дев, от усталости прислонившихся друг к другу, дрожащих в изодранных праздничных шелках. Туфли они потеряли где-то в разрушенном городе. Они несомненно замерзнут на смерть, если Туор будет настаивать на дороге через Кирит Торонат.

Ондолло тоже увидел это.

– Когда мы шли через Хелкараксе, -  сказал он, - у нас было достаточно еды и теплой одежды. Я не знаю, что нам делать теперь.

В конце концов, многие отвергли выбор Туора и ушли испытать свою удачу в Бад Утвен. Несколько капитанов запротестовали, и хотели было силой удержать отряд вместе, но Туор приказал им  пропустить их.

- Пусть идут, - вздохнул он. - Если путь через Бад Утвен свободен, и им удастся пройти, я назову их счастливчиками.

Но ни слова не пришло о тех, кто ушел, и после Туор горько сожалел о том, что позволил им    уйти.

Поход на север начался под покровом темноты, потому что Туор намеревался пройти как можно дальше по Тумладен прежде чем взойдет солнце и беженцев смогут заметить враги. В голове колонны он поставил помощника Галдора, остроглазого Лайгалласа. Глорфиндель встречался с лучником раз или два, и ему было известно, что Лайгалас видеть ночью столь же хорошо, как и днем; говорили, что он знает Тумладен и перевалы Экориата лучше любого другого. Если так,  то лучшего проводника нельзя было и желать; Глорфиндель слышал как Туор и Галдор говорили это многим, кто, боясь потеряться, отказывался уходить в темноте.

Когда они оставили укромное русло реки,  на горизонте стал виден Амон Гварет. Огонь, словно ложный рассвет, освещал небо и ветер доносил отдаленные звуки резни и разрушения. Глорфиндель слышал рыдания и стоны, глядя на горящий Гондолин ощутил как те же звуки поднимаются в горле, но потом Туор голосом грубым как и сам человек, приказал им не оглядываться.

С огромным трудом Глорфиндель отвел взгляд. Он прав. Мы должны обратить взоры вперед, чтобы выжить. Но все равно алый свет притягивал его взгляд; он быстро поставил за собой Ондолло и Артамира, чтобы  закрыть его, приказывая им тоже не смотреть. Я не стану думать обо всех тех, кого мы оставили. Нет, сейчас, когда горе еще так близко, я не произнесу их имена.

Рассвет наполнил долину слабым туманным светом; солнце не смогло пробиться через завесу из пара и дыма, поднимавшуюся от горящего города, и Тумладен словно погрузился в зимнюю мглу. Ведомый Лайгалласом, Туор продолжил переход пока поздно утром они не были вынуждены остановиться у стекавшего с гор ручья, где они смогли урвать краткий час, что бы отдохнуть и освежиться. Та  немногая еда, которую они вынесли из Гондолина, была поделена; Идриль сама распоряжалась запасами, понемногу выдавая пищу, деля еду только, когда это было необходимо. Фляги вновь наполнили, и Лайгалас сказал, что у Кирит Торонат есть еще один ручей.

- Там Орлы, - сказал он, - они гнездятся среди высоких пиков. Манвэ наблюдает за нами.

Многие, услышавшие это, презрительно смеялись, говорили, что Валар не сделали ничего, чтобы спасти Гондолин или его жителей от ужасного конца. Но Ульмо же предупреждал вас, - хотел сказать Глорфиндель, - через Туора своего вестника. Вы не слушали. Тургон не слушал. Мы будем винить Валар за то, что сами глухи?

Семь лиг лежали между туннелем и перевалом Кирит Торанат. Когда они начали подниматься в предгорья, до входа на перевал оставалось немногим больше двух лиг, но путь становился все круче. За линией деревьев, хотя все еще вдалеке, появился снег. Лайгаллас предупредил их, что, чем выше они поднимутся, тем круче и опаснее станет тропа.

Отдых, всем им нужен был отдых, и воинам и женщинам и детям. Глорфиндель чувствовал, как его тело наливается тяжестью, становиться вялым; возвращаясь с Нирнаэт Арноэдиат, он прошел почти четверть фарлонга в полудремоте пока Халлас не остановил его. Он отстраненно понимал как смешно он, должно быть, выглядит, и, быть может, если бы в его сердце остался смех, даже посмеялся над своей глупостью. Нареллон бы смеялся. Он находил радость даже в самых мрачных местах.  

- Не давай мне заснуть, - пробормотал он Ондолло, который, казалось, был более насторожен, чем он сам. – Мне все равно, как ты это сделаешь.

- Наверное, мы скоро остановимся, - предположил управитель. – Из-за женщин и детей приходится идти медленнее.

Впереди внезапно началась суматоха, которая вывела Глорфинделя из легкой дремоты. Его сердце дрогнуло в панике, когда он увидел как Туор и около сорока или пятидесяти воинов Белого Крыла и Древа отбежали от колонны. Его рука инстинктивно опустилась на меч, нащупав рукоять

Будь я проклят, если опоздал.

Но тут Артамир сказал ему, что они не нужны.

- Мы должны оборонять тыл, herunya .

А ты даже не слышал Tуора. Ты просто замечательный капитан, дурак.

- Что ты видишь? – Артамир видел лучше его, и сейчас он не доверял своему зрению.

- Туман чуть развеялся, но я не вижу….Нет, там шесть или семь пеших Гондолиндрим; мне кажется один держит ребенка. Их преследуют странные всадники.

Тогда Глорфиндель посмотрел сам и увидел огромных волков, вооруженные копьями орки сидели у них на спинах. Воины Туора тяжко обрушились на них, рубя животных мечами и копьями, выпуская стрелы, когда не могли подобраться близко. Звуки сражения достигли колонны; некоторые женщины, завидев орков, в ужасе зарыдали. Глорфинделю и Эгалмоту пришлось восстановить порядок в задних рядах, Идриль, Воронвэ и Галдор сдерживали оставшихся впереди.

Вскоре Туор  вернулся к основному отряду с Эарендилом на плечах; мальчика только чуть-чуть поцарапали, и он светился от возбуждения оттого, что видел, как сражается его отец. Всадники на волках  убили всех воинов Идриль посланных с Эарендиолом, кроме шести, но Эарендила казалось занимала только опасность в которой он побывал. Как и любой мальчишка, он не хотел, что бы мать суетилась над ним, потому что это не подобало мужу, но позволил Воронвэ посадить его себе на плечо, когда Туор отдал приказ продолжить путь. Люди, несмотря на свои заботы, улыбались, видя принца; его беспредельная энергия была заразительна.

На нижних склонах Лайгалассе привел их в затененную лощину, где они могли немного отдохнуть. Туор приказал остановиться. Они будут спать днем, восстанавливая силы, и продолжат путь на закате, хотя  планы перейти Кирит Тороннат в темноте, казалось, заставили даже Лайгаласса заколебаться.

- Дорога узкая, - сказал он, - и с одной стороны ее ограждает отвесная стена. Один неверный шаг приведет к смерти.

- Нельзя ждать до утра, - ответил Туор,  - и мы не можем идти дальше сейчас.

- Кто возьмет первую стражу? - спросил Глорфиндель.

Туор окинул его твердым взглядом.

- Не ты, otorno . Ты выглядишь так словно вот вот упадешь. Иди и отдохни сколько сможешь.

Галдор и десять его лучников встали на стражу, Глорфиндель нашел место в траве у кустов орешника. Ондолло ждал его с чашей воды; Артамир ушел к ручью, попытаться смыть хотя бы часть орочьей крови с лица и рук.

- Ложись, Эрунамо, - посоветовал управитель. - Часовые  из Дома Древа разбудят нас, если подойдет враг.

- Я не буду спать, когда это случится.

- Эрунамо, - тихо сказал Ондолло, - что по твоему Нареллон сказал бы тебе сделать, если бы он был здесь?

Управитель слишком хорошо знал его слабость. Когда-нибудь я отбраню тебя за то, что воспользовался именем Нареллона, чтобы вот  так управлять мной... если еще буду помнить.

- Проклятье на тебя, meldo , - проворчал он, ложась на спину, положив голову на торф словно на подушку. Когда его глаза начали туманиться, он услышал как Эарендил  играет в ручье, брызгая водой на Идриль и Эгалмота, , перевязывавшего рану, полученную на Королевской Площади.

- Naneth , - говорил мальчик, - Хотел бы я, что бы Эктелион был здесь и сыграл для меня на своей флейте, или сделал мне ивовую свистульку, что бы я мог сыграть.

Глорфинделю стало больно от звука имени Эктелиона, но от виденья, которое пробудили в памяти слова мальчика, боль была еще сильнее. Нарелло часто вырезал ему ивовые свистульки на болотистых прибрежьях Виньамара, но Глорфиндель так и не смог научиться играть, ни тогда, ни потом. 

- Эктелиона нет здесь, hinya , - тихо, печально ответила Идриль, но Глорфиндель уснул прежде чем узнал, рассказала ли она Эарендилу обо всем.

Примечания:

herunya - мой лорд (квенья).

meldo - друг (квенья).

naneth - мать (квенья).

hinya - моё дитя (квенья).

Бад Утвен: Толктен рассказывает, что те, кто оставил отряд Туора, наткнулись на чудовище, поставленное Мелькором на перевале Бад Утвен по совету Маэглина. Все были убиты и (вероятно) пожраны.

ЧАСТЬ I

 ЧАСТЬ II

ЧАСТЬ IV

ЧАСТЬ V