|
|
|
|
|
|
|
| Zimraphel ОБРЕТАЯ МУЖЕСТВО |
|
| Часть IV Тропа стала круче, и зеленая трава, окрашивавшая и смягчавшая предгорья сменилась мшистым кустарникам. По обеим сторонам тропки деревьев становилось все меньше, пока и вовсе не осталось несколько выносливых сосен и елей, а через некоторое время исчезли и они. Осталась только голая скала и приближающаяся беловато-голубая линия снега, предвещавшая пронизывающий холод; в долине под летним солнцем было тепло, но по мере того как они поднимались, от мороза в воздухе от каждого дыхания поднимался пар. Глорфиндель слышал как женщины и дети дрожат и стенают от холода; теперь он ничего не мог сделать для них, только понуждать продолжать идти. Первые звезды начали появляться в небе на востоке, бледные мерцающие огоньки на темно-синем занавесе, и свет на тропе потускнел. Впереди, вверху, на тропе маячил уступ, выступавший на тропу, черный на фоне более темной громады гор; обойдя его, отряд уже никогда не увидит Тумладен. Многие оборачивались, чтобы посмотреть в последний раз и задохнулись от того, что увидели. Липкий туман висел весь день, но теперь на закате дымка, окутывавшая Гондолин, поднялась и они увидели руины Амон Гварет. Последняя вспышка пламени опалила небо, когда рухнула последняя башня. Туор дал им мгновение, которое было нужно и ему, прежде чем снова начал подгонять их. Пали сумерки, потом пришла ночь, но Туор не разрешил зажечь светильники, когда путь сузился. Они были близко к Ангбанду и в холмах могли скрываться вражеские соглядатаи; отряд не мог полагаться на удачу, когда среди скал было много подходящих мест для засады. - Теперь мы должны идти друг за другом, - сказал Лайгалас. – Тропа станет еще уже, и Кирит Торонат близко, меньше чем в четверти лиги. - Быстро ли мы пройдем? - спросил Эгалмот. - Днем твердо ступающий воин преодолеет дорогу за час или два, но мы идем в темноте, местами стены очень высоки и лунного света будет немного, если он вообще будет, чтобы облегчить наш путь. Потребуется добрая часть ночи. Туор приказал отряду остановиться, что бы он и его капитаны могли расставить их для перехода. Галдор и его копейщики, ведомые Лайгаласом, пойдут первыми с самыми ловкими женщинами и раненными, которые могут идти. Потом Идриль и Воронвэ с Эарендиолом, следом за ними Туор, Эгалмот и все воины Белого Крыла, которые понесут тяжело раненных. Глорфиндель с самым большим отрядом воинов, который составили выжившие из Домов Арфы, Ласточки и Столпа, будет прикрывать тыл, защищая женщин с младенцами и детьми и охромевших мужчин. Из своего собственного Дома Глорфиндель насчитал не больше девятнадцати воинов, и с ними было меньше тридцати женщин и детей из Дома Золотого Цветка. После Домов Крота и Молота Гнева, - подумал он в отчаянии, - мы пострадали сильнее всех. Построенный в цепочку отряд медленно тащился вперед со скоростью не больше фута. Такая скорость раздражала Глорфинделя. какая-то враждебная тень поджидала их, какое-то зло, которое настигнет и сокрушит их, если они слишком промедлят на одном месте. Он закусил губу, чтобы удержаться и не крикнуть передним рядам идти быстрее. Туор, по совету Лайгаласа, приказал никому не говорить - высокие стены ущелья далеко и долго разносили эхо. Ночь все шла и начал падать снег, закручиваясь в ледяных водоворотах, которые били в лицо и неприкрытые глаза. Люди прижимались друг к другу насколько позволял узкий проход, что бы согреться. Еще одна причина идти быстрее думал Глорфиндель; чем дольше они будут так ползти, тем больше людей уступят стихиям. Наконец он увидел тела окоченевшие тела, лежавшие у дороги, замерзшие лица, побелевшие в лунном свете, обращены вверх. Он задрожал всем телом, задрожал не только от холода, и ощутил, как в ответ рука безмолвно коснулась его плеча. Глубокое ущелье, отмечавшее перевал, неясно вырисовывалось перед ними, и тропа, в последний раз изогнувшись, поднималась к нему так круто, что он начал задыхаться. Шепотом, он передал по цепочке напоминание о приказе, который Туор дал им часами раньше. Держаться ближе к стене, потому что местами путь опасно узок. Не останавливаться, что бы ни случилось, потому что за вами идут другие, и они не могут вас видеть. Не зажигать никаких светильников, и самое главное не говорить. Когда пришел его черед войти на перевал, Глорфиндель положил руку на скалу справа и нащупывал путь, как он нащупывал его в туннеле. Он не видел, глубока ли зубчатая пропасть по левую руку и едва различал край тропы, но далеко внизу он слышал рокот мчащихся вод Торн Сира и ощущал холодный воздух, посвистывая поднимавшийся вверх, обжигая его лицо и развевая волосы. Внезапно, впереди наверху он услышал крик и вопли, повторявшиеся и разносившиеся эхом в высоких стенах прохода, а потом и грубый язык Ангбанда. Орки нашли их. Обнажая меч, он слышал звон дюжины или больше мечей, вытащенных из ножен, с высоты начали падать камни. Засада была наверху, но стены Кирит Торанат не давали ему ничего увидеть; его мог ударить и сбросить вниз валун, и он разбился бы насмерть даже не успев понять, что случилось. Он вжался в камни прохода, которые давали хоть какую-то защиту, приказывая стоящим с других сторон от него сделать тоже и не бояться. Сверху, он услышал еще больше криков, резкий клекот спускавшихся орлов. - Торондор. Орлы Манве пришли к нам, - пробормотал, а потом и громко закричал Ондолло. Крик управителя все еще отражался от стен, когда в тылу отряда началась суматоха. Визг орков заполнил воздух, заглушая крики застигнутых врасплох воинов. Сталь лязгала о сталь у входа на перевал; Глорфиндель увидел, как несколько темных силуэтов упали в пропасть, но не мог сказать, был ли это орк или эльф. Сполох пламени и дыма прыгал со скалы на скалу, шагая по скалистым уступам, которые кое-где выдавалась с тропы и висели над пропастью, обрушивая их за собой. Глорфинделю не нужно было слышать крики тревоги, чтобы понять, что это балрог. И теперь он настигал их, обгонял, добираясь до женщин и раненных, а у него не было ни воинов, ни достаточно места, чтобы пойти за ним. Закусив губу, он толкнул воина стоящего перед ним к скале, ухватившись за его щит обошел его, и бросился за балрогом. - Erunámo! Áva carë! Зачем ты оставляешь свой отряд, Глорфиндель? Перед ним воины Туора и Эгалмота. Они уже могли услышать крики, они его остановят. Почему ты бежишь? Он увидел, как демон впереди заколебался и повернул, махнув пламенным бичом в сторону своего преследователя. От удара со стены посыпались камни; беглецы сжимались, всхлипывая, когда балрог проходил мимо них, и вскрикивали в тревоге за одинокую фигуру, пролетавшую вслед за ним. Он и раньше без счета убивал балрогов на Большом Рынке и Королевской Площади, но именно этот, вставший между ним и всем, что у него осталось на свете, разжигал в нем такую ярость, что его не заботило насколько близко к краю он бежал или, что его мог сбить камень, брошенный орком сверху. В его мире внезапно остались только балрог, он сам и уменьшающееся расстояние между ними. Он знал лишь только, что этот балрог убил Нареллона, лишь только одно интересовало его - знание что это был он. Кнут снова прорезал воздух, но он проскользнул под удар одного из хвостов, его клинок быстро двинулся вверх, отрубив балрогу руку. Черная кровь забрызгала его, бич, клубок сплетавшихся пылающих усиков, крутясь отлетел в сторону, в темноту. Рев боли заполнил его уши. Балрог бросился на него; его следующий удар был направлен ему в плечо, от силы удара, скользнувшего по его телу, они оба упали с тропы на скалу. Меч вырвался у него из рук, упал в бездну Торн Сира вслед за бичом. У Глорфинделя едва было время выхватить кинжал, и балрог ринулся на него, цепляясь когтями и скребя ими его доспех. Жар опалял. Пот покрывал его лоб, потом огонь взвился перед его щитом; в удушающем дыму его легкие разрывались, умоляя о глотке воздуха. Балрогу не нужно было даже пробить доспех, чтобы убить его: он просто его задушит. - Sercë Nárellon! Собрав все оставшиеся силы, он всем весом навалился на щит и ударил им балрога в лицо, правой рукой погрузив кинжал в его брюхо. Вой заполнял его уши даже, когда балрог полетел вниз. И потом, когда он на мгновенье опустил щит, когтистые пальцы ухватили его за волосы и рванули так сильно, что вырвали часть с корнем, и он падал в пустоту. Над ним кричали, но голоса становились все слабее, а он все падал в ревущие объятья Балрога. Его щит вырвался из рук, серебристый диск, кружившийся в бездне подобно луне; теперь ничего не было между ним и балрогом. Он чувствовал как плоть покрывается пузырями и лопается, его волосы загорелись. Он открыл чернеющие губы, чтобы закричать, но в легких не осталось воздуха. Шипение пламени, встретившегося с ревущей водой, наполнило его уши, за полсекунды до того, как тяжесть обрушилась на него, и тьма приняла его.
Примечания: Erunámo! Áva carë! - Эрунамо! Не делай этого! Sercë Nárellon! (Квениа) - Кровь за Нареллона! (квенья) Толкиен пишет, что Глорфиндель нанес удар балрогу кинжалом в левой руке. Можно предложить, что Глорфиндель был левшой. Но, потому что я сама правша, для меня показалось более естественным написать, что Глорфиндель держал щит в левой рукой и ударил правой.
|
|
|
|
